Первоначальный вариант статьи от 2019 года вышел в сборнике «Архивы и усадьбы» (2024), составленном по материалам научно-практических конференций, проведенных Центральным государственным архивом Московской области. Здесь размещена последняя версия текста от 2025 года с уточнениями и исправлениями.
Взаимоотношения причта и помещиков, на землях которых располагались сельские храмы – весьма интересная тема. Отношения бывали не всегда добрососедскими, хотя чаще набожные помещики ратовали за строительство новых храмов и материальную поддержку священно- и церковнослужителей, будь то продовольственное содержание, помощь в строительстве домов или денежные взносы. Степень поддержки причта помещиками в большой мере зависела от собственного материального положения, потому уровень достатка владельцев поместья впрямую отражался на уровне достатка причта.
О небезоблачности этих взаимоотношений свидетельствует показательная история и недобросовестного, и небрежного отношения к служителям церкви со стороны помещиков, произошедшая в селе Успенское-Трахонеево Московского уезда, ныне входящего в состав городского округа Химки, и восстановленная благодаря сохранившимся архивным документам.
Чтобы разобраться в хитросплетениях конфликта, требуется сделать небольшой вводный экскурс в предшествующие события.
Подмосковное имение в составе села Козодавлева-Успенского и деревень Свистуха и Ивакино с прилегающими землями, принадлежавшее семье Траханиотовых почти 250 лет, в 1797 г. было продано Петру Сергеевичу Свиньину[1], генерал-майору, сенатору и тайному советнику, представителю московской ветви богатого и старинного дворянского рода. Совладельцем имения стал и гвардии штабс-капитан Евграф Лавров[2]. По фамилии прежних владельцев село получило новое название – Трахонеево, а по названию церкви Успения Пресвятой Богородицы осталось прежним – Успенским.
В 1804 г. штабс-капитан Лавров умер[3] и его часть владений в Успенском отошла вдове Варваре Матвеевне Лавровой и двум малолетним дочерям – Прасковье и Елизавете[4]. Чуть позже Елизавета вышла замуж за титулярного советника Владимира Николаевича Смирнова[5], упоминание о котором необходимо, поскольку он сыграл одну из ключевых ролей в последующей истории. А в 1813 г. умер и П.С. Свиньин, после чего его часть поместья оказалось у его дочери, девицы Настасьи (Анастасии) Петровне Свиньиной.
Несмотря на то, что формальный раздел бывшей Траханиотовской вотчины между новыми хозяевами и, соответственно, устранение чересполосицы, произошли только в 1836 г.[6], помещицы из разных семей прекрасно осознавали, где и чьи владения. Наследницы штабс-капитана Лаврова фактически владели селом Трахонеево с деревней Свистухой, а Свиньина – стоящей особняком деревней Ивакино и несколькими крестьянами деревни Свистуха.
Сёстры Свиньины
Настасья Петровна Свиньина решила перехватить инициативу по служению Богу у своих соседок и начала активно вмешиваться в жизнь прихода.
Ещё в 1825 году она устроила настоящую атаку на священника Успенской церкви Бориса Петрова. Благочинный, священник села Архангельского Иоанн Дмитриев написал буквально кляузу в которой заявил, что «ведомства его в селе Успенском-Трахонееве на церкви усмотрены им ветхости во многих местах крыши, причём кресты прогнулись, а внутри пол и иконостас опустились так, что священнодействовать опасно»[7], при этом прихожане отказались от поправки ветхостей. Священник Борис Петров вынужден был написать ответную жалобу, обвиняя благочинного и Свиньину в угрозе ему отрешением от места. Конфликт пришлось разрешать митрополиту Московскому и Коломенскому Филарету. Разобравшись в деталях, он составил резолюцию от 29 мая 1825 года: «Благочинный здесь всю церковь описывает ветхою внутренно и наружно: а за пять месяцев в ведомости написал, что крепка, и ни о какой ветхости не упомянул: но невероятно, чтобы она в столь короткое время вся сделалась ветхою, быв вся крепка. Он пишет, что прихожане от починки отказываются: а сего дня вступила от помещицы [Н.П. Свининой – прим. автора] просьба о починке. Пишет, что имеют неудовольствие на священника, не объясняя, в чём, и справедливо или нет, на что благочинный обязан был обратить внимание: но в нынешней просьбе ни о каком неудовольствии не упоминается. Всё сие даёт вероятность содержание прилагаемой при сём просьбе священника, что благочинный распорядил было внутреннюю и внешнюю починку церкви самовольно. Как при том благочинный не учёный, и подписи под ведомостями с толком сделать не умеет; и собственный послужной список написал неисправно, утаив, может быть из гордости, что был сначала причетником: то его, как неспособного и не заслуживающего доверия начальства, от должности благочиннаго удалить, и представить на его место кандидатов»[8].
Зачем Свиньина решила бесцеремонно вмешаться в жизнь прихода и отремонтировать деревянную церковь без ведома священника не совсем ясно. В результате интриг её же союзник, благочинный Иоанн Дмитриев лишился должности, а противник, священник Борис Петров, продолжил служение в Успенской церкви до самой смерти, которая случилась в возрасте 60 лет 6 апреля 1831 года[9].
13 сентября 1827 года, ещё при жизни священника Бориса Петрова, Настасья Петровна подала прошение в Московскую Духовную Консисторию о строительстве новой церкви – на земле своего поместья в Ивакино. По вине то ли Консистории, то ли благочинного (вероятно уже не Иоанна Дмитриева), дело затянулось почти на три года и только очередное вмешательство митрополита Филарета 4 февраля 1830 года сдвинуло рассмотрение прошения с мёртвой точки[10] и в том же месяце, 24 числа, Консистория вынесла заключение: «Дозволить Г. Свиньиной согласно ея прошению в сельце Ивакине построить вновь каменную церковь во имя Успения Божия Матери на собственный и доброхотодателей кошт, с тем чтобы когда нынешние или будущие священноцерковнослужители пожелают переселится к новоустроенной церкви, чтобы отведена была им указная пропорция усадебной земли и домы их перенесены и исправлены были на кошт помещицы»[11].
Следует отметить, что первоначально новая каменная церковь в Ивакино должна была называться Успения Божьей Матери, что совпадало с именем существующей в Трахонеево. То есть заранее предполагалось, что церковный престол из Трахонеево должен будет перенесён в Ивакино. В те же времена существовал и другой курьёз с наименованиями – в документах неоднократно упоминается населённый пункт под совмещённым названием «село Ивакино, Троханеево тож»[12].
Постройка церкви сопровождалась для Настасьи Петровны Свиньиной дополнительными и вполне разумными обременениями со стороны Консистории. Одно из условий – постройка или переноска имеющихся домов причта к новому месту службы. Причт в составе дьякона Василия Иванова Владимирского, пономаря Василия Петрова и во главе с новым священником Василием Лебедевым[13] отказался от переноски своих домов из Трахонеево по причине ветхости, потому помещице требовалось построить новые дома в Ивакино. Другим, немаловажным условием, стало выделение 3 десятин на состоящий из трёх семей причт на расстоянии не более версты[14] от нового места несения службы. По отношению к новой церкви старые наделы находились на расстоянии около 3 вёрст и такая удалённость сильно затрудняло их обработку.
Несмотря на то, что Настасья Петровна собралась строить церковь за собственный и «доброхотодателей» счёт, она обратилась в Московскую Консисторию с просьбой изъять кассу Трахонеевской церкви для оплаты убранства новой, а также три колокола, таким образом пытаясь сократить собственные затраты. 17 декабря 1834 г. Консистория постановила: денег из кассы не выдавать, а с передачей колоколов «удержаться по крайней мере до того времени, когда освятится новая в сельце Ивакине церковь»[15], поскольку судьба старой церкви пока была ещё не решена. К тому же «обыватели троханеевские желают сохранить свою прежнюю церковь: то ради мира их оставить утварь и колокола сей церкви при ней, доколе не откроется сильнейших причин к перенесению»[16].
Прижимистость Настасьи Петровны была не в новинку для Консистории. Ещё в 1824 году она подала прошение о выдаче на имя крестьянина деревни Иванцовой Марка Макарова разрешения на год для сбора подаяний на построение колокольни при церкви Николая Чудотворца в другом своём поместье, селе Матрёнине Волоколамского уезда. На что митрополит Филарет 26 февраля 1823 года отказал: «Есть ли не на что строить, оставить украшение. А просить Христа ради только в нужде прилично»[17].
Можно предположить, что храм в Ивакино строился по проекту Александра Сергеевича Кутепова (1781–1855) – архитектора, надворного советника и кавалера. В 1829 г., всего лишь за год до получения разрешения на строительство Покровского храма, Кутеповым был опубликован альбом проектов фасадов церквей, колоколен и прочих архитектурных форм. Воспроизведённый на чертеже №8 фасад в стиле классицизма под названием «Церкви круглые (могут быть с приделами или без оного)»[18] в целом соответствует общему виду Покровской церкви в Ивакино, однако авторство Кутепова остаётся всего лишь предположением.
Освящение нового храма в Ивакино состоялось 27 мая 1835 г.[19], а по указу Синода от 7 января 1837 г. статус старой деревянной церкви в Трахонеево должен был понизиться до кладбищенской[20].
Выполнить обязательства перед священно- и церковнослужителями Трахонеевской церкви Свиньина не успела – она умерла 13 апреля 1838 г. на 67 году жизни[21]. Земля под наделы выделена не была, дома не построены. По кончине Настасьи Петровны Ивакино перешло по наследству её родной сестре, Екатерине Петровне, в замужестве Бахметевой. 11 декабря 1839 г. Екатерина Петровна приступила к выполнению духовного завещания покойной сестры, подав прошение о переводе причта из церкви Успения Пресвятой Богородицы, что в Трахонеево, в новую каменную, что в Ивакино. Для обеспечения нормальной жизни церковнослужителей ею были выстроены три дома и выделены три десятины земли в непосредственной близости от новопостроенных домов и храма.
По решению Консистории от 14 января 1841 г. священноцерковнослужителям Трахонеевской церкви было указано перебраться к новому месту службы и проживания[22]. Однако помещица Бахметьева к этому времени переданные три десятины должным образом не оформила, а дома для причта были выстроены небрежно, к тому же «без принадлежностей» и надворных построек. «Они при самом своем новом положении требуют необходимой перестройки именно в доме для священника потолок утвержденный на двух тонких балках более поддерживается перегородою которая от тяжести онаго в продолжение пятигодичной стройки дважды была переделываема также и в домах причетнических есть много нужнаго недостроеннаго, а довершить надворныя пристройки на свой счет при бедном своем положении нынешняго времени они не в состоянии»[23] «по неурожаю хлеба и настоящей дороговизны на оный»[24].
Не был решён вопрос и с дровами для отопление домов причта, ранее поставлявшимся прихожанами из Трахонеево, Свистухи и сельца Чашниково. Со стороны церковнослужителей высказывались резонные опасения о снижении дохода в новой церкви: «деревянная церковь приобретает более дохода нежели каменная и всегда бывает более стечения народа в деревянной, нежели в каменной потому что она стала в средине всего прихода а каменная в отдаленности»[25]. Тут причт не совсем точно выразил свои опасения. Церковь в Трахонеево расположена не в самом центре поместья, а в близости от Рогачёвского тракта, по которому большинство прихожан могли без особых препятствий добираться на церковную службу. В Ивакино же никакой приличной дороги не было, только обычные просёлочные.
Екатерина Петровна Бахметева признавала недоделки в домах, но готова была устранить их только в том случае, если причт переберётся в Ивакино. В марте 1841 г. Консисторией было принято решение о переезде причта, но в простоявшие несколько лет необустроенные и не протопленные избы переезжать было невозможно, потому по согласованию с помещицей переезд был отложен на 20 апреля[26]. Но 2 апреля 1841 г. (по другим источникам 31 марта 1841 г.[27]) бездетная Екатерина Петровна скончалась[28] и владение поместьем Ивакино перешло к племяннику, ротмистру Петру Павловичу Свиньину. Бывший декабрист Пётр Павлович не пожелал разбираться в хитросплетениях перехода причта из одной церкви к другой и заявил: «что ж касается до земли на продовольствие причта то в сем отношении священноцерковнослужители должны довольствоваться отведенного им при старой церкви в селе Успенском Троханеево тож из своих дач не желает и не считает себя обязанным»[29].
Современники весьма нелестно отзывались о Свиньных и, в частности, о сёстрах Настасье и Екатерине. «Они, говорят, преважные и пренадменные тем, что богаты»[30], – вспоминала Е.П. Янькова, жившая от них неподалёку и не желавшая с ними знакомиться.
Как отголосок этой истории сохранился «план на три десятины усадебной земли нарезанной из владений Генерал-Майорши Бахметевой для Священно и Церковнослужителей составленный правящим должность Московскаго уезднаго землемера Васильевым в 1840 года», который согласно описи 1864 года хранился среди хозяйственных документов Покровской церкви в Ивакино[31].
Смирновы-Лавровы
Именно в этот момент помещицы Смирновы решили перехватить инициативу и оставить Трахонеевскую церковь, находящуюся на их земле, в качестве приходской, предложив служителям Трахонеевской церкви то, что они просили: «прихожанки того села помещицы Лаврова и Смирнова изъявили желание на продовольствие их священноцерковнослужителей вместо отдалённой стоящей за двумя селениями церковной 27 десятин земли отвести такое же количество удобной близ церкви села Троханеева с тем, чтобы они священноцерковнослужители не переходили к новоустроенной в селе Ивакине церкви а остались жительствовать при старой что в селе Троханееве на что они согласны, а посему просят дозволить им променяться землёю и остаться при старой церкви»[32]. Помимо предложения об удобной земле Смирновы-Лавровы обязались снабжать причт дровами.
В феврале 1843 г. староста Трахонеево и Свистухи крепостной Лавровых-Смирновых Александр Минаев Субботин согласовал с причтом обмен земель[33]. «Я нижеподписавшийся вместе с крестьянами Штабс-Капитанши вдовы Лавровой и Елизаветы Смирновой согласен отвести церковному причту села Трахонеева землю как пахотную, так и сенокосную 27 десятин в трёх полях, а церковную землю взять в своё владение, в том я Субботин за себя и за крестьян руку приложил»[34].
Было произведено новое межевание, в результате которого вместо узкой полосы площадью 27 десятин вдоль западной границы поместья церковнослужители получили три поля по 9 десятин в непосредственной близости к Трахонеевской церкви. При этом ставилось твёрдое условие – не переходить служить в Ивакинскую церковь. В противном случае обмен аннулировался:
«1-е поле от олтаря, прошед помещичий сад и дойдя до угла, состоящаго по течению реки Клязьмы, на правой стороне, и от оного вниз оной реки, от берега которой церковная земля должна иметь с натуры свое положение, и дойдя до межи Г. Свиньина на селе Ивакина, утвержденной по полюбовному разводу, от которой возвратясь вправо к упомянутому саду, отвести столько десятин, сколько положение позволит.
2-е поле от моста, что на реке Клязьме, вниз по течению ея, идя правым берегом и дойдя до владельческих покосов, поворотив вправо к церковной усадьбе, и в сем месте отвести сколько удобнее будет;
3 поле от деревни Свистухи, близ которой выстроены упомянутыя фабрики, и идя по большой дороге Рогачевке обратиться влево к селу Троханееву, отвести столько же, сколько удобны, не стесняя крестьян, и церковную землю отдаленную от жительства их взять в свое владение, впрочем с тем, чтобы Духовное Начальство благоволило иметь причту жительство на всегда при Успенской, что в селе Троханееве, церкви, а не переходить к новоустроенной в селе Ивакине, и Богослужения продолжить в оной по прежнему; в случае же перехода их на жительство от старой церкви к новой, или по просьбе помещика села Ивакина или по воле начальства своего, оную землю оставить во владении упомянутых помещиц Лавровой и Смирновой. К сему согласию за себя и за крестьян поверенный Госпожь Лавровой и Смирновой дворовой человек Александр Минаев Субботин руку приложил»[35].
29 февраля 1844 г. Святейшим Правительствующим Синодом было принято решение: «По сему священноцерковнослужители села Траханеева отдаленную церковную землю на предлагаемую помещицами, как ближайшую и по тому удобную к обрабатыванию променять и в уважение к сей выгоде остаться им на жительстве в селе Троханееве дозволить, с тем чтобы помещицы на отводимую землю доставили священноцерковнослужителям законный Акт и план»[36].
Обмен земли был окончательно зафиксирован 1 мая 1847 г. коллежским регистратором Егором Матвеевым, что и было отмечено в плане межевания[37] с указанием старой церковной земли и новой в трёх полях.
Таким образом, церковь в Трахонеево осталась приходской, а статус ивакинской сильно понизился и службы в ней проходили не часто.
Но на этом история не закончилась. В 1849 г. владелица Трахонеево и Свистухи штабс-капитанша Варвара Матвеевна Лаврова скончалась и земельные владения перераспределились между упомянутой Елизаветой Евграфовной Смирновой и её родной сестрой, девицей Прасковьей Евграфовной Лавровой[38].
Сёстры-наследницы ещё со смерти отца, гвардии штабс-капитана Евграфа Лаврова в 1804 г., постоянно проживали в Санкт-Петербурге[39]. И, казалось бы, их не должны были коснуться перипетии в далёком подмосковном имении. Но они посчитали, что действия старосты их родового имения Александра Субботина незаконны, поскольку он согласился на размежевание земли по «любовному согласию», на что в соответствии с полученной от помещиц доверенности права не имел[40]. «Мы доказываем, что на промен никогда согласия мы не давали, об оном сведения не имели, и уступочнаго акта на отчужденную от нас землю церковную причту не давали»[41]. Возможно, что смерть матери «развязала руки» сёстрам и они потребовали аннулирования размежевания, проведённого Субботиным, и возврат помещичьих земель к состоянию по плану 1766 г. Прошение было подано на имя самого Императора Николая I в мае 1852 г.[42].
Цель наследников Лаврова была проста – отобрав у причта весьма привлекательные, обработанные и плодородные земли в центре поместья и оставив причту отрез на краю владения, поднять капитализацию вотчины для последующей выгодной продажи.
Тяжба продолжалась несколько лет и, казалось бы, завершилась 7 марта 1855 года[43] не в пользу помещиц – доброе имя Александра Субботина было восстановлено, а променянные земли остались за причтом: «… помещицам Смирновой и Лавровой в удовлетворении прошения их о возвращении им промененной поверенным их Субботиным земли, по оставлении Траханеевского причта при владении прежнею, значащеюся на плане церковного землею, отказать»[44].
Однако этим дело не закончилось. После долгих лет препирательств соперничающих сторон указом Московской Гражданской Палаты 1-го Департамента от 4 августа 1864 года о решении Правительствующего Сената, спорная земля была отобрана у причта села Трахонеева и возвращена на тот момент уже вдове Елисавете Евграфовне Смирновой[45].
Конец истории? Нет! Можно сказать, что случилось чудо. После многолетних судебных разбирательств помещица Смирнова пошла на попятную и не без участия священника Успенской церкви Иоанна Кроткова была составлена сказка полюбовного промена: «1865 года Апреля 20 дня мы нижеподписавшиеся села Траханеева и деревни Свистухи помещица вдова Елисавета Евграфовна Смирнова и тогож села Священноцерковнослужители, при депутате с духовной стороны и при посторонних свидетелях, сказали, что по выслушивании указа Московской Гражданской Палаты 1-го Департамента от 4 августа 1864 года, № 11422, о решении Правительствующего Сената об отобрании от причта села Траханеева спорной земли, отмежованной в 1843 году доверенным своих помещиц Субботиным в трех полях, независимо от добровольного согласия в том 1, чтобы земля по плану Генерального межевания 1766 года, принадлежащая Успенской, села Траханеева, церкви в количестве 27 десятин отныне, впредь навсегда, оставалась во владении помещичьем, а потому и все межевые знаки оной земли считать недействительными и 2, чтобы земля в трех полях, в коих всей земли 27 десятин, удобной и неудобной, как пашенной, так и сенокосной, отмежеванная в 1843 году для довольствия Священноцерковнослужителей села Траханеева, навсегда оставалась в пользовании оных и поля оные, из коих одно начанается от помещичьего сада и простирается по течению реки Клязьмы, другое поле, на коем выстроена фабрика купчихи Моисеевой, начинается от деревни Свистухи с левой стороны и простирается до усадеб крестьян села Траханеева /в оных двух полях 20 десятин/ и третье поле, в котором 7 десятин, начинается о помещичьего луга, что при селе Траханееве и простирается вверх по р. Клязьме, возобновить и утвердить межевыми знаками впредь навсегда к спокойному и безспорному между нами и по нас владению. Под сею сказкою подписались: помещица Смирнова, Священноцерковнослужители села Траханеева, Депутат Священник Фортунатов, старшина Егор Михеев и крестьянин Дмитрий Михеев»[46].
Таким образом, выставленные претензии помещицами причту в 1843 году были полностью сняты спустя только 21 год. За это время 11 ноября 1847 года почил в 60-ти летнем возрасте от чахотки «бурмистр» Александр Минаев Субботин[47], со стороны помещиц в живых осталась только вдова титулярного советника Елисавета Евграфовна Смирнова, а скончавшегося 15 июля 1860 года от холеры священника Василия Алексеева Лебедева[48] сменил Иоанн Иоаннов Кротков.
Должники Смирновы и кредитор Герреро
Зачем же Смирновым-Лавровым понадобились деньги? Ответ оказался прост – Смирновы-Лавровы, мягко говоря, весьма небрежно относились к деньгам: регулярно брали взаймы, но нерегулярно возвращали. Ещё в 1844 г. 40 душ крестьян, принадлежавших наследницам Лаврова в селе Трахонеево и деревне Свистуха, были заложены в Санкт-Петербургскую Сохранную Казну под денежное обеспечение сомнительной сделки титулярного советника Владимира Николаевича Смирнова, мужа одной из сестёр. «К залогу по суконных, … и соляных подрядах и поставках» было заимствовано 600 руб. и по состоянию на 1862 г., уже после смерти предпринимателя-неудачника, семья этот долг так и не смогла выплатить[49]. Но это не самая большая сумма, которую задолжала семья.
В 1875 г., по смерти вдовы титулярного советника Елизаветы Евграфовны Смирновой (по всей видимости, её сестра, девица Прасковья Евграфовна Лаврова, скончалась ещё раньше), к наследникам имения в Трахонеево было предъявлено сразу несколько векселей. Первый – долг отставному поручику Михаилу Васильевичу Култашеву, проживавшего в Москве в Лефортовской части, 6-м кварталу, в Лефортовском дворце на квартире капитана Каменецкого[50], сумма которого остаётся неясной. Второй – 8000 руб. потомственного дворянина Леопольда Христофоровича Верещинского, жителя Санкт Петербурга, проживавшего по адресу улица Фонтанка дом 9, кв.59[51] которые к моменту востребования превратились в 9839 руб. 12 коп. с учётом процентов, неустойки и судебных издержек[52]. Третий – ещё более значительная сумма в размере 30000 руб., вексель на которую был предъявлен подданным испанской короны Фернандо-Антонио-Леон-Мария-Педро Герреро, проживавшим в Париже на улице Копенгаген дом 5 и выступающего в качестве опекуна и от имени несовершеннолетних Диего и Консуело[53]. Общая сумма с учётом процентов, неустойки и судебных издержек составила серьезную цифру – 45134 руб. 12 коп[54].
Какое отношение Почётный Управляющий Министерства Финансов Королевы Изабеллы II Испанской[55] Фернандо-Антонио-Леон-Мария-Педро Герреро имел к умершей Елизавете Евграфовне Смирновой? Непосредственное – он был её зятем. Дочь Владимира и Елизаветы Смирновых Варвара вышла замуж за Фернандо Герреро, приняла испанское гражданство и родила для Елизаветы Евграфовны внука Диего и внучку Консуело, но к 1875 г. умерла[56]. Логично предположить, что Елизавета Евграфовна по документам оказалась должна эту сумму своей дочери, Варваре, поэтому Фернандо Герреро был вынужден истребовать долг в качестве опекуна детей покойной жены.
Для защиты интересов детей (а по сути своих собственных) Ф. Герреро решил нанять присяжного поверенного. 23 ноября 1875 г. в Париже, в нотариальной конторе Фова́ра была составлена доверенность на присяжного поверенного Московской Судебной Палаты Адольфа Ивановича Тольха[57].
А.И. Тольх был достаточно известным адвокатом. Сын купца и портных дел мастера[58] Ивана Тольха вошёл в первый состав присяжных поверенных в только что созданную в 1866 г. Московскую Судебную Палату[59]. Благодаря Тольху Герреро удалось минимизировать свои потери, хотя и не полностью вернуть средства.
Единственное имущество, которое могло покрыть долги Е.Е. Смирновой перед кредиторами, было имение в селе Успенском, «Троханеево тож», Черкизовской волости Московского уезда. По состоянию на 1873 г. размер имения был 253 десятины земли, из которых усадебной – 3, пахотной – 7, заливных лугов – 25 и обыкновенных покосов – 218 десятин[60]. Это имение и было выставлено на открытые торги. Покупателем стал испанский вице консул в Москве Карл Людвиг Леонтьевич Бауер, действовавший так же по поручению Ф.Герреро[61]. Покупка имения Е.Е. Смирновой привело к двум последствиям. Во-первых, так как Варвара Смирнова (Герреро) успела получить часть этого имения в наследство после смерти своего отца, Евграфа Лаврова[62], вместе с выкупленной частью Елизаветы Евграфовны площадь всех земель увеличилась до 325 десятин и 874 сажен[63], что позволило надеяться о более выгодной последующей продаже. Во-вторых, случился юридический казус, которого и добивался Тольх – из-за покупки имения кредитором Ф. Герреро, именно кредитор-выкупщик и распределял вырученные средства среди остальных кредиторов. Воспользовавшись неточностью формулировок требований Верещинского, Тольх вернул ему только 2767 руб. 17 коп.[64], а Култашеву вообще ничего не досталось, так как формально он давал деньги не Елизавете Евграфовне, а её сыну, коллежскому секретарю Льву Владимировичу Смирнову[65]. Надо отметить, что кроме Льва у Е.Е. Смирновой был и второй сын, титулярный советник Степан Владимирович Смирнов[66]. Но оба сына в разделе наследства матери принять участия не могли, так как имение в Успенском-Трахонеево находилась под арестом.
Несмотря на многочисленные жалобы Верещинского, Тольх успешно их нейтрализовал. Дело о продаже арестованного имения Е.Е. Смирновой заняло два тома: на 27 и на 254 листах[67], длилось 5 лет и закончилось только 30 января 1880 г.[68]
Окончательно от подмосковного наследства Лавровых-Смирновых семье Герреро удалось избавиться только через 7 лет. 26 октября 1887 г. усадьба при селе Успенском-Трахонеево и деревне Свистухе площадью 325 десяти 874 сажен была продана правнуками штабс-капитана Евграфа Лаврова всего за 14700 руб. «от Дона Диего Владимира и Доньи Консуэло Герреро московскому купцу Алексею Никитичу Егорову»[69].
[1] Холмогоров В. И., Холмогоров Г. И. Исторические материалы для составления церковных летописей Московской епархии : Вып. 4. Селецкая десятина — М., 1885. С.52.
[2] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.11об.
[3] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.11об.
[4] Московское дворянство в 1812 году. – [М.] : Изд. Моск. дворянства, 1912. С.283.
[5] Архив храма Успения Пресвятой Богородицы в Трахонеево, «Геометрический Специальный План Межевания Московской губернии ея уезда Села Успенскаго Троханеево тож и деревни Свистухи» от 1 мая 1847 года (копия).
[6] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.17.
[7] Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго: с приложением портрета / с предисл. и примеч. проф. И. Н. Корсунского и протопресвитера Московского Большого Успенского собора В. С. Маркова. — Москва : Журн. «Душевнополезное чтение», Т.1. 1903. С.478.
[8] Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго: с приложением портрета / с предисл. и примеч. проф. И. Н. Корсунского и протопресвитера Московского Большого Успенского собора В. С. Маркова. — Москва : Журн. «Душевнополезное чтение», Т.1. 1903. С.479.
[9] ЦГА Москвы Ф.203 Оп.745 Д.1353 Л.26об.
[10] Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго: с приложением портрета / с предисл. и примеч. проф. И. Н. Корсунского и протопресвитера Московского Большого Успенского собора В. С. Маркова. — Москва : Журн. «Душевнополезное чтение», Т.2, Выпуск 3. 1904. С.10-11.
[11] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.14об.
[12] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.8.
[13] ЦГА Москвы Ф.51 Оп.8 Д.333 Л.429об.
[14] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.7.
[15] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.14об.
[16] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.16об.
[17] Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго: с приложением портрета / с предисл. и примеч. проф. И. Н. Корсунского и протопресвитера Московского Большого Успенского собора В. С. Маркова. — Москва : Журн. «Душевнополезное чтение», Т.1. 1903. С.319.
[18] Кутепов, А.С. Фасады церквей, колокольней и иконостасов, проектированные и изданные архитектором, надворным советником и кавалером Кутеповым. — Москва : тип. Августа Семена, 1829.
[19] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.14.
[20] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.13об.
[21] Московский некрополь / В. И. Саитов, Б. Л. Модзалевский; Авт. предисл. и изд. Вел. кн. Николай Михайлович. СПб., Т. 3 : (Р–Ө). 1908. С.81.
[22] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.15об.
[23] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.17-17об.
[24] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.18.
[25] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.19об.
[26] ЦГА Москвы Ф.203 Оп.627 Д.61 Л.16об-17.
[27] Московский некрополь / В. И. Саитов, Б. Л. Модзалевский; Авт. предисл. и изд. Вел. кн. Николай Михайлович. СПб., Т. 1 : (А-I). 1907. С.87.
[28] ЦГА Москвы Ф.203 Оп.627 Д.61 Л.17.
[29] ЦГА Москвы Ф.203 Оп.627 Д.61 Л.18-18об.
[30] Янькова Е. П. Рассказы бабушки: Из воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные ее внуком Д. Благово. С.-Петербург, Изд.А.С. Суворова, 1885. С.190.
[31] ЦГА Москвы Ф.203 Оп.648 Д.263, Л.104.
[32] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.18об.
[33] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.2.
[34] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.3.
[35] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.10об.
[36] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.20об.
[37] Архив храма Успения Пресвятой Богородицы в Трахонеево, «Геометрический Специальный План Межевания Московской губернии ея уезда Села Успенскаго Троханеево тож и деревни Свистухи» от 1 мая 1847 года (копия).
[38] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.11об.
[39] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.11об.
[40] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.2.
[41] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.3об.
[42] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.2.
[43] ЦГА Москвы Ф.203 Оп.640 Д.99 Л.23.
[44] ЦГА Москвы Ф.203 Оп.640 Д.99 Л.43об.
[45] ЦГА Москвы Ф.203 Оп.649 Д.273 Л.1.
[46] ЦГА Москвы Ф.203 Оп.649 Д.273 Л.6об-7об.
[47] ЦГА Москвы Ф.203 Оп.745 Д.1737 Л.818об.
[48] ЦГА Москвы Ф.2132 Оп.1 Д.145, Л.89об.
[49] РГИА Ф.577 Оп.20 Д.1493 Л.13об-14.
[50] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.22.
[51] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.17.
[52] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.1об.
[53] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.10.
[54] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.17.
[55] РГИА Ф.577 Оп.20 Д.1493 Л.7.
[56] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.10.
[57] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.10-11.
[58] Газета «Московские Ведомости» №101 19 декабря 1828 года. С.4467.
[59] Никифоров А.В. К 150-летию образования Московского Совета присяжных поверенных http://www.apmo.ru/uid19/?show=theme&id=1304.
[60] Земская окладная книга Московского уезда», М. 1873. С. 126-127.
[61] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.2.
[62] РГИА Ф.577 Оп.20 Д.1493 Л.4об.
[63] ЦГА Москвы Ф.184 Оп.9 Д.581 Л.494.
[64] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.17об.
[65] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.18.
[66] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.10.
[67] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.16.
[68] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.26.
[69] ЦГА Москвы Ф.184 Оп.9 Д.581 Л.494.