Взаимоотношения причта и помещиков, на землях которых располагались сельские храмы – весьма интересная тема. Отношения бывали не всегда добрососедскими, хотя чаще набожные помещики ратовали за строительство новых храмов и материальную поддержку священно- и церковнослужителей, будь то продовольственное содержание, помощь в строительстве домов или денежные взносы. Степень поддержки причта помещиками в большой мере зависела от собственного материального положения, потому уровень достатка владельцев поместья впрямую отражался на уровне достатка причта.
О небезоблачности этих взаимоотношений свидетельствует показательная история и недобросовестного, и небрежного отношения к служителям церкви со стороны помещиков, произошедшая в селе Успенское-Трахонеево Московского уезда, ныне входящего в состав городского округа Химки, и восстановленная благодаря сохранившимся архивным документам.
Чтобы разобраться в хитросплетениях конфликта, требуется сделать небольшой вводный экскурс в предшествующие события.
Подмосковное имение в составе села Козодавлева-Успенского и деревень Свистуха и Ивакино с прилегающими землями, принадлежавшее семье Траханиотовых почти 250 лет, в 1797 г. было продано Петру Сергеевичу Свиньину[1], генерал-майору, сенатору и тайному советнику, представителю московской ветви богатого и старинного дворянского рода. Совладельцем имения по невыясненным пока причинам стал и гвардии штабс-капитан Евграф Лавров[2]. По фамилии прежних владельцев село получило новое название – Трахонеево, а по названию церкви Успения Пресвятой Богородицы осталось прежним – Успенским.
В 1804 г. штабс-капитан Лавров умер[3] и его часть владений в Успенском отошла вдове Варваре Матвеевне Лавровой и двум малолетним дочерям – Прасковье и Елизавете[4]. Чуть позже Елизавета вышла замуж за титулярного советника Владимира Николаевича Смирнова[5], упоминание о котором необходимо, поскольку он сыграл одну из ключевых ролей в последующей истории. А в 1813 г. умер и П.С. Свиньин, оставив свою часть поместья дочери, девице Настасье (Анастасии) Петровне Свиньиной.
Несмотря на то, что формальный раздел бывшей Траханиотовской вотчины между новыми хозяевами и, соответственно, устранение чересполосицы, произошли только в 1836 г.[6], помещицы из разных семей прекрасно осознавали, где и чьи владения. Наследницы штабс-капитана Лаврова фактически владели селом Трахонеево с деревней Свистухой, а Свиньина – стоящей особняком деревней Ивакино и несколькими крестьянами деревни Свистуха.
Настасья Петровна Свиньина решила перехватить инициативу по служению Богу у своих соседок и задумала выстроить в середине своего владения в Ивакино новую каменную церковь, сделав её приходской, для чего в Московскую Духовную Консисторию было подано соответствующее прошение. 24 февраля 1830 г. Консистория вынесла заключение: «Дозволить Г. Свиньиной согласно ея прошению в сельце Ивакине построить вновь каменную церковь во имя Успения Божия Матери на собственный и доброхотодателей кошт, с тем чтобы когда нынешние или будущие священноцерковнослужители пожелают переселится к новоустроенной церкви, чтобы отведена была им указная пропорция усадебной земли и домы их перенесены и исправлены были на кошт помещицы»[7].
Следует отметить, что первоначально новая каменная церковь в Ивакино должна была называться Успения Божьей Матери, что совпадало с именем существующей в Трахонеево. То есть заранее предполагалось, что церковный престол из Трахонеево должен будет перенесён в Ивакино. В те же времена существовал и другой курьёз с наименованиями – в документах неоднократно упоминается населённый пункт под совмещённым названием «село Ивакино, Троханеево тож»[8].
Постройка церкви сопровождалась для Настасьи Петровны Свиньиной дополнительными и вполне разумными обременениями со стороны Консистории. Одно из условий – постройка или переноска имеющихся домов причта к новому месту службы. Причт во главе со священником Василием Лебедевым отказался от переноски своих домов из Трахонеево по причине ветхости, потому помещице требовалось построить новые дома в Ивакино. Другим, немаловажным условием, стало выделение 3 десятин на состоящий из трёх семей причт на расстоянии не более версты[9] от нового места несения службы. По отношению к новой церкви старые наделы находились на расстоянии около 3 вёрст и такая удалённость сильно затрудняло их обработку.
Несмотря на то, что Настасья Петровна собралась строить церковь за собственный и «доброхотодателей» счёт, она обратилась в Московскую Консисторию с просьбой изъять кассу Трахонеевской церкви для оплаты убранства новой, а также три колокола, таким образом пытаясь сократить собственные затраты. 17 декабря 1834 г. Консистория постановила: денег из кассы не выдавать, а с передачей колоколов «удержаться по крайней мере до того времени, когда освятится новая в сельце Ивакине церковь»[10], поскольку судьба старой церкви пока была ещё не решена. К тому же «обыватели троханеевские желают сохранить свою прежнюю церковь: то ради мира их оставить утварь и колокола сей церкви при ней, доколе не откроется сильнейших причин к перенесению»[11].
Можно предположить, что храм в Ивакино строился по проекту Александра Сергеевича Кутепова (1781–1855) – архитектора, надворного советника и кавалера. В 1829 г., всего лишь за год до получения разрешения на строительство Покровского храма, Кутеповым был опубликован альбом проектов фасадов церквей, колоколен и прочих архитектурных форм. Воспроизведённый на чертеже №8 фасад в стиле классицизма под названием «Церкви круглые (могут быть с приделами или без оного)»[12] в целом соответствует общему виду Покровской церкви в Ивакино, однако авторство Кутепова остаётся всего лишь предположением.
Освящение нового храма в Ивакино состоялось 27 мая 1835 г.[13], а по указу Синода от 7 января 1837 г. статус старой деревянной церкви в Трахонеево должен был понизиться до кладбищенской[14].
Выполнить обязательства перед священно- и церковнослужителями Трахонеевской церкви Свиньина не успела – она умерла 13 апреля 1838 г. на 67 году жизни[15]. Земля под наделы выделена не была, дома не построены. По кончине Настасьи Петровны Ивакино перешло по наследству её родной сестре, Екатерине Петровне, в замужестве Бахметевой. 11 декабря 1839 г. Екатерина Петровна приступила к выполнению духовного завещания покойной сестры, подав прошение о переводе причта из церкви Успения Пресвятой Богородицы, что в Трахонеево, в новую каменную, что в Ивакино. Для обеспечения нормальной жизни церковнослужителей ею были выстроены три дома и выделены три десятины земли в непосредственной близости от новопостроенных домов и храма.
По решению Консистории от 14 января 1841 г. священноцерковнослужителям Трахонеевской церкви было указано перебраться к новому месту службы и проживания[16]. Однако помещица Бахметьева к этому времени переданные три десятины должным образом не оформила, а дома для причта были выстроены небрежно, к тому же «без принадлежностей» и надворных построек. «Они при самом своем новом положении требуют необходимой перестройки именно в доме для священника потолок утвержденный на двух тонких балках более поддерживается перегородою которая от тяжести онаго в продолжение пятигодичной стройки дважды была переделываема также и в домах причетнических есть много нужнаго недостроеннаго, а довершить надворныя пристройки на свой счет при бедном своем положении нынешняго времени они не в состоянии»[17] «по неурожаю хлеба и настоящей дороговизны на оный»[18].
Не был решён вопрос и с дровами для отопление домов причта, ранее поставлявшимся прихожанами из Трахонеево, Свистухи и сельца Чашниково. Со стороны церковнослужителей высказывались резонные опасения о снижении дохода в новой церкви: «деревянная церковь приобретает более дохода нежели каменная и всегда бывает более стечения народа в деревянной, нежели в каменной потому что она стала в средине всего прихода а каменная в отдаленности»[19]. Тут причт не совсем точно выразил свои опасения. Церковь в Трахонеево расположена не в самом центре поместья, а в близости от Рогачёвского тракта, по которому большинство прихожан могли без особых препятствий добираться на церковную службу. В Ивакино же никакой приличной дороги не было, только обычные просёлочные.
Екатерина Петровна Бахметева признавала недоделки в домах, но готова была устранить их только в том случае, если причт переберётся в Ивакино. В марте 1841 г. Консисторией было принято решение о переезде причта, но в простоявшие несколько лет необустроенные и не протопленные избы переезжать было невозможно, потому по согласованию с помещицей переезд был отложен на 20 апреля[20]. Но 2 апреля 1841 г. (по другим источникам 31 марта 1841 г.[21]) бездетная Екатерина Петровна скончалась[22] и владение поместьем Ивакино перешло к племяннику, ротмистру Петру Павловичу Свиньину. Бывший декабрист Пётр Павлович не пожелал разбираться в хитросплетениях перехода причта из одной церкви к другой и заявил: «что ж касается до земли на продовольствие причта то в сем отношении священноцерковнослужители должны довольствоваться отведенного им при старой церкви в селе Успенском Троханеево тож из своих дач не желает и не считает себя обязанным»[23].
Именно в этот момент помещицы Смирновы решили перехватить инициативу и оставить Трахонеевскую церковь, находящуюся на их земле, в качестве приходской, предложив служителям Трахонеевской церкви то, что они просили: «прихожанки того села помещицы Лаврова и Смирнова изъявили желание на продовольствие их священноцерковнослужителей вместо отдалённой стоящей за двумя селениями церковной 27 десятин земли отвести такое же количество удобной близ церкви села Троханеева с тем, чтобы они священноцерковнослужители не переходили к новоустроенной в селе Ивакине церкви а остались жительствовать при старой что в селе Троханееве на что они согласны, а посему просят дозволить им променяться землёю и остаться при старой церкви»[24]. Помимо предложения об удобной земле Смирновы-Лавровы обязались снабжать причт дровами.
В феврале 1843 г. староста Трахонеево и Свистухи крепостной Лавровых-Смирновых Александр Минаевич Субботин согласовал с причтом обмен земель[25]. «Я нижеподписавшийся вместе с крестьянами Штабс-Капитанши вдовы Лавровой и Елизаветы Смирновой согласен отвести церковному причту села Трахонеева землю как пахотную, так и сенокосную 27 десятин в трёх полях, а церковную землю взять в своё владение, в том я Субботин за себя и за крестьян руку приложил»[26].
Было произведено новое межевание, в результате которого вместо узкой полосы площадью 27 десятин вдоль западной границы поместья церковнослужители получили три поля по 9 десятин в непосредственной близости к Трахонеевской церкви. При этом ставилось твёрдое условие – не переходить служить в Ивакинскую церковь. В противном случае обмен аннулировался:
«1-е поле от олтаря, прошед помещичий сад и дойдя до угла, состоящаго по течению реки Клязьмы, на правой стороне, и от оного вниз оной реки, от берега которой церковная земля должна иметь с натуры свое положение, и дойдя до межи Г. Свиньина на селе Ивакина, утвержденной по полюбовному разводу, от которой возвратясь вправо к упомянутому саду, отвести столько десятин, сколько положение позволит.
2-е поле от моста, что на реке Клязьме, вниз по течению ея, идя правым берегом и дойдя до владельческих покосов, поворотив вправо к церковной усадьбе, и в сем месте отвести сколько удобнее будет;
3 поле от деревни Свистухи, близ которой выстроены упомянутыя фабрики, и идя по большой дороге Рогачевке обратиться влево к селу Троханееву, отвести столько же, сколько удобны, не стесняя крестьян, и церковную землю отдаленную от жительства их взять в свое владение, впрочем с тем, чтобы Духовное Начальство благоволило иметь причту жительство на всегда при Успенской, что в селе Троханееве, церкви, а не переходить к новоустроенной в селе Ивакине, и Богослужения продолжить в оной по прежнему; в случае же перехода их на жительство от старой церкви к новой, или по просьбе помещика села Ивакина или по воле начальства своего, оную землю оставить во владении упомянутых помещиц Лавровой и Смирновой. К сему согласию за себя и за крестьян поверенный Госпожь Лавровой и Смирновой дворовой человек Александр Минаев Субботин руку приложил»[27].
29 февраля 1844 г. Святейшим Правительствующим Синодом было принято решение: «По сему священноцерковнослужители села Траханеева отдаленную церковную землю на предлагаемую помещицами, как ближайшую и по тому удобную к обрабатыванию променять и в уважение к сей выгоде остаться им на жительстве в селе Троханееве дозволить, с тем чтобы помещицы на отводимую землю доставили священноцерковнослужителям законный Акт и план»[28].
Обмен земли был окончательно зафиксирован 1 мая 1847 г. коллежским регистратором Егором Матвеевым, что и было отмечено в плане межевания[29] с указанием старой церковной земли и новой в трёх полях.
Таким образом, церковь в Трахонеево осталась приходской, а статус ивакинской сильно понизился и службы в ней проходили не часто.
Но на этом история не закончилась. В 1849 г. владелица Трахонеево и Свистухи штабс-капитанша Варвара Матвеевна Лаврова скончалась и земельные владения перераспределились между упомянутой Елизаветой Евграфовной Смирновой и её родной сестрой, девицей Прасковьей Евграфовной Лавровой[30].
Сёстры-наследницы ещё со смерти отца, гвардии штабс-капитана Евграфа Лаврова в 1804 г., постоянно проживали в Санкт-Петербурге[31]. И, казалось бы, их не должны были коснуться перипетии в далёком подмосковном имении. Но они посчитали, что действия старосты их родового имения Александра Субботина незаконны, поскольку он согласился на размежевание земли по «любовному согласию», на что в соответствии с полученной от помещиц доверенности права не имел[32]. «Мы доказываем, что на промен никогда согласия мы не давали, об оном сведения не имели, и уступочнаго акта на отчужденную от нас землю церковную причту не давали»[33]. Возможно, что смерть матери «развязала руки» сёстрам и они потребовали аннулирования размежевания, проведённого Субботиным, и возврат помещичьих земель к состоянию по плану 1766 г. Прошение было подано на имя самого Императора Николая I в мае 1852 г.[34]. Тяжба продолжалась три года и закончилась 7 марта 1855 года[35] не в пользу помещиц – доброе имя Александра Субботина было восстановлено, а променянные земли остались за причтом: «… помещицам Смирновой и Лавровой в удовлетворении прошения их о возвращении им промененной поверенным их Субботиным земли, по оставлении Траханеевского причта при владении прежнею, значащеюся на плане церковного землею, отказать»[36].
Лавровым-Смирновым, жителям далёкого Санкт-Петербурга, было безразлично, как отнесутся с моральной точки зрения в Подмосковной глубинке священнослужители и местное население к судебному разбирательству о возврате земель. Цель наследников Лаврова была проста – отобрав у причта весьма привлекательные, обработанные и плодородные земли в центре поместья и оставив причту отрез на краю владения, поднять капитализацию вотчины для последующей выгодной продажи.
Зачем же Смирновым-Лавровым понадобились деньги? Ответ оказался прост – Смирновы-Лавровы, мягко говоря, весьма небрежно относились к деньгам: регулярно брали взаймы, но нерегулярно возвращали. Ещё в 1844 г. 40 душ крестьян, принадлежавших наследницам Лаврова в селе Трахонеево и деревне Свистуха, были заложены в Санкт-Петербургскую Сохранную Казну под денежное обеспечение сомнительной сделки титулярного советника Владимира Николаевича Смирнова, мужа одной из сестёр. «К залогу по суконных, … и соляных подрядах и поставках» было заимствовано 600 руб. и по состоянию на 1862 г., уже после смерти предпринимателя-неудачника, семья этот долг так и не смогла выплатить[37]. Но это не самая большая сумма, которую задолжала семья.
В 1875 г., по смерти вдовы титулярного советника Елизаветы Евграфовны Смирновой (по всей видимости, её сестра, девица Прасковья Евграфовна Лаврова, скончалась ещё раньше), к наследникам имения в Трахонеево было предъявлено сразу несколько векселей. Первый – долг отставному поручику Михаилу Васильевичу Култашеву, проживавшего в Москве в Лефортовской части, 6-м кварталу, в Лефортовском дворце на квартире капитана Каменецкого[38], сумма которого остаётся неясной. Второй – 8000 руб. потомственного дворянина Леопольда Христофоровича Верещинского, жителя Санкт Петербурга, проживавшего по адресу улица Фонтанка дом 9, кв.59[39] которые к моменту востребования превратились в 9839 руб. 12 коп. с учётом процентов, неустойки и судебных издержек[40]. Третий – ещё более значительная сумма в размере 30000 руб., вексель на которую был предъявлен подданным испанской короны Фернандо-Антонио-Леон-Мария-Педро Герреро, проживавшим в Париже на улице Копенгаген дом 5 и выступающего в качестве опекуна и от имени несовершеннолетних Диего и Консуело[41]. Общая сумма с учётом процентов, неустойки и судебных издержек составила серьезную цифру – 45134 руб. 12 коп[42].
Какое отношение Почётный Управляющий Министерства Финансов Королевы Изабеллы II Испанской[43] Фернандо-Антонио-Леон-Мария-Педро Герреро имел к умершей Елизавете Евграфовне Смирновой? Непосредственное – он был её зятем. Дочь Владимира и Елизаветы Смирновых Варвара вышла замуж за Фернандо Герреро, приняла испанское гражданство и родила для Елизаветы Евграфовны внука Диего и внучку Консуело, но к 1875 г. умерла[44]. Логично предположить, что Елизавета Евграфовна по документам оказалась должна эту сумму своей дочери, Варваре, поэтому Фернандо Герреро был вынужден истребовать долг в качестве опекуна детей покойной жены.
Для защиты интересов детей (а по сути своих собственных) Ф. Герреро решил нанять присяжного поверенного. 23 ноября 1875 г. в Париже, в нотариальной конторе Фова́ра была составлена доверенность на присяжного поверенного Московской Судебной Палаты Адольфа Ивановича Тольха[45].
А.И. Тольх был достаточно известным адвокатом. Сын купца и портных дел мастера[46] Ивана Тольха вошёл в первый состав присяжных поверенных в только что созданную в 1866 г. Московскую Судебную Палату[47]. Благодаря Тольху Герреро удалось минимизировать свои потери, хотя и не полностью вернуть средства.
Единственное имущество, которое могло покрыть долги Е.Е. Смирновой перед кредиторами, было имение в селе Успенском, «Троханеево тож», Черкизовской волости Московского уезда. По состоянию на 1873 г. размер имения был 253 десятины земли, из которых усадебной – 3, пахотной – 7, заливных лугов – 25 и обыкновенных покосов – 218 десятин[48]. Это имение и было выставлено на открытые торги. Покупателем стал испанский вице консул в Москве Карл Людвиг Леонтьевич Бауер, действовавший так же по поручению Ф. Герреро[49]. Покупка имения Е.Е. Смирновой привело к двум последствиям. Во-первых, так как Варвара Смирнова (Герреро) успела получить часть этого имения в наследство после смерти своего отца, Евграфа Лаврова[50], вместе с выкупленной частью Елизаветы Евграфовны площадь всех земель увеличилась до 325 десятин и 874 сажен[51], что позволило надеяться о более выгодной последующей продаже. Во-вторых, случился юридический казус, которого и добивался Тольх – из-за покупки имения кредитором Ф. Герреро, именно кредитор-выкупщик и распределял вырученные средства среди остальных кредиторов. Воспользовавшись неточностью формулировок требований Верещинского, Тольх вернул ему только 2767 руб. 17 коп.[52], а Култашеву вообще ничего не досталось, так как формально он давал деньги не Елизавете Евграфовне, а её сыну, коллежскому секретарю Льву Владимировичу Смирнову[53]. Надо отметить, что кроме Льва у Е.Е. Смирновой был и второй сын, титулярный советник Степан Владимирович Смирнов[54]. Но оба сына в разделе наследства матери принять участия не могли, так как имение в Успенском-Трахонеево находилась под арестом.
Несмотря на многочисленные жалобы Верещинского, Тольх успешно их нейтрализовал. Дело о продаже арестованного имения Е.Е. Смирновой заняло два тома: на 27 и на 254 листах[55], длилось 5 лет и закончилось только 30 января 1880 г.[56]
Окончательно от подмосковного наследства Лавровых-Смирновых семье Герреро удалось избавиться только через 7 лет. 26 октября 1887 г. усадьба при селе Успенском-Трахонеево и деревне Свистухе площадью 325 десяти 874 сажен была продана правнуками штабс-капитана Евграфа Лаврова всего за 14700 руб. «от Дона Диего Владимира и Доньи Консуэло Герреро московскому купцу Алексею Никитичу Егорову»[57].
Научный сотрудник
Долгопрудненскго историко-художественного музея
Кувырков И.В.
[1] Холмогоров В. И., Холмогоров Г. И. Исторические материалы для составления церковных летописей Московской епархии : Вып. 4. Селецкая десятина – М., 1885. С.52.
[2] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.11об.
[3] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.11об.
[4] Московское дворянство в 1812 году. – [М.] : Изд. Моск. дворянства, 1912. С.283
[5] РГАДА Ф.1354 О.250 У-4 ‘с’
[6] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.17
[7] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.14об.
[8] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.8
[9] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.7
[10] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.14об
[11] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.16об
[12] Кутепов, А.С. Фасады церквей, колокольней и иконостасов, проектированные и изданные архитектором, надворным советником и кавалером Кутеповым. – Москва : тип. Августа Семена, 1829.
[13] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.14
[14] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.13об
[15] Московский некрополь / В. И. Саитов, Б. Л. Модзалевский; Авт. предисл. и изд. Вел. кн. Николай Михайлович. СПб., Т. 3 : (Р–Ө). 1908. С.81.
[16] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.15об
[17] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.17-17об
[18] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.18
[19] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.19об
[20] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.16об-17
[21] Московский некрополь / В. И. Саитов, Б. Л. Модзалевский; Авт. предисл. и изд. Вел. кн. Николай Михайлович. СПб., Т. 1 : (А-I). 1907. С.87
[22] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.17
[23] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.18-18об
[24] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.18об
[25] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.2
[26] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.3
[27] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.10об
[28] ЦГА Москвы Ф.203 О.627 Д.61 Л.20об
[29] РГАДА Ф.1354 О.250 У-4 ‘с’
[30] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.11об
[31] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.11об
[32] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.2
[33] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.3об
[34] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.2
[35] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.23
[36] ЦГА Москвы Ф.203 О.640 Д.99 Л.43об
[37] РГИА Ф.577 Оп.20 Д.1493 Л.13об-14
[38] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.22
[39] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.17
[40] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.1об
[41] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.10
[42] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.17
[43] РГИА Ф.577 Оп.20 Д.1493 Л.7
[44] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.10
[45] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.10-11
[46] Газета «Московские Ведомости» №101 19 декабря 1828 года. С.4467
[47] Никифоров А.В. К 150-летию образования Московского Совета присяжных поверенных http://www.apmo.ru/uid19/?show=theme&id=1304
[48] Земская окладная книга Московского уезда, М. 1873. С. 126-127
[49] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.2
[50] РГИА Ф.577 Оп.20 Д.1493 Л.4об
[51] ЦГА Москвы Ф.184 Оп.9 Д.581 Л.494
[52] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.17об
[53] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.18
[54] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.10
[55] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.16
[56] РГИА Ф.1364 Оп.1 Д.2015 Л.26
[57] ЦГА Москвы Ф.184 Оп.9 Д.581 Л.494