Ю. Г. Иджилова
(Московская обл., г. Раменское)
Обзор работ художника-керамиста Коковихина Николая Алексеевича в коллекции Раменского историко-художественного музея
Аннотация: В статье дается описание деятельности художника Н. А. Коковихина и его работа на Конаковском заводе. Конаковский фаянсовый завод просуществовал почти 200 лет. Много талантливых художников на нём работало, в том числе и Николай Алексеевич Коковихин (1936-2012). Небольшая коллекция его работ хранится в МУК «Раменский историко-художественный музей».
Ключевые слова: Коковихин, Конаковский фаянсовый завод, Раменский историко-художественный музей, коллекция.
Julia Gennadievna Idjilova.
(Moscow region, Ramenskoye)
Abstract. The article describes the activities of the artist N.A.Kokovikhin and his work at the Konakov plant. Konakovskiy faience factory has existed for almost 200 years. Many talented artists worked on it, including Nikolai Alekseevich Kokovikhin (1936-2012). A small collection of his works is kept in the “Ramenskoye Museum of history and art”.
Keywords: Kokovikhin, Konakovskiy faience, Ramenskoye Museum of history and art, collection.
Муниципальное учреждение культуры «Раменский историко-художественный музей» в 2018 году отметил 100-летие музейного собрания. Сегодня коллекция насчитывает более 70 тысяч единиц хранения основного и научно-вспомогательного фондов. Коллекция фарфора, керамики и стекла в Раменском музее составляет свыше 5 тысяч единиц хранения. В основном, это произведения Гжельских художников–керамистов. Но также в коллекции имеются изделия завода Гарднера в Вербилках, Кузнецовского фарфора, Ленинградского фарфорового завода, Дулевского фарфорового завода, мастеров из г.Скопина, Нижегородской, Пензенской областей. В 2013 году в собрание музея была принята коллекция работ Н. А. Коковихина – художника Конаковского фаянсового завода. Коковихин Николай Алексеевич (1936-2012) выставлял свои работы в 2012 году в Раменском музее, которые были переданы в дар музею его сыном после выставки[1].
Конаковский фарфоровый завод одно из старейших предприятий фарфоро-фаянсовой промышленности, основанное в 1809 году в селе Кузнецово Тверской губернии (ныне г. Конаково Тверской области) выходцем из Богемии аптекарем Фридрихом Бриннером. Однако, нехватка средств и опыта организации привели к тому, что предприятие сразу стало испытывать трудности. Опасаясь полного банкротства, Бриннер в июне 1810 года продал фабрику выходцу из Лифляндии провизору А. Я. Ауэрбаху. Андрей Яковлевич Ауэрбах был неплохим организатором производства. К концу первого десятилетия деятельности завод Ауэрбаха представлял собой крупное по тем временам предприятие. Всего фабрика состояла из 33-х огромных деревянных корпусов «для разных мастерских с машинами, инструментами и прочими»[2]. На беду Ауэрбаха, земля под его фабрикой ещё в 1815 году перешла к другому помещику Ф. А. Головачёву. В 1825 году он предупредил Ауэрбаха о том, что согласно арендному договору, к 1829 году тот должен «всю движимую и недвижимую его собственность вывезти, куда он заблагорассудит и землю возвратить». Андрей Яковлевич 14 января 1826 года купил у помещицы Киари за 6500 рублей: «…в сельце Кузнецове и в деревне Белавино «пашенную и непашенную, усадебную, огородную и огуменную землю…»[3].
Сразу же после оформления покупки Ауэрбах начал перевозку своего хозяйства из Домкино в Кузнецово. К 1829 году сюда было перевезено из Домкина всё заводское имущество, здания и мастеровые ‑ крепостные и вольнонаёмные. На Второй мануфактурной выставке в Москве в 1831 году Ауэрбах получил золотую медаль. При раздаче наград было отмечено, что Ауэрбахом развёрнуто «обширное производство фаянсовой разного рода посуды, удовлетворяющей ныне вполне внутреннему потребителю»[4]. Ещё через два года в 1833 году Ауэрбах одним из первых владельцев фарфоровых и фаянсовых заводов России удостоился права употребления на своих изделиях государственного герба (двуглавого орла), что являлось государственным признанием высокого качества продукции.
В 1870 году бывший завод Ауэрбаха стал собственностью Матвея Сидоровича Кузнецова, главы крупной фарфоро-фаянсовой фирмы. С приобретением фабрики М. С. Кузнецовым началось её бурное развитие. Построили новые каменные цеха, ввели самые современные, по тем временам, технологии. М. С. Кузнецов не только расширил производство, но и начал изготовление новых видов продукции. Появилось фарфоровое производство, производство майолики, санитарного фаянса, улучшилось техническое качество изделий. В огромных количествах вырабатывалась посуда (маслёнки, кувшины, икорницы, табачницы, пепельницы), в том числе весьма оригинальная ‑ в форме плодов, фруктов, рыб, животных, птиц и т.д. В конце XIX в. и в первое десятилетие XX в. на Кузнецовской фабрике выпускались майоликовые иконостасы и киоты, которые имели широкий спрос среди русских церквей. В 1918 году фабрика была национализирована, но выпуск продукции, разработанной мастерами фаянса во времена владения ею М. С. Кузнецовым, не прекратился[5]. Его продукция – разнообразная фаянсовая и майоликовая посуда, скульптура малых форм – с успехом демонстрировалась на отечественных и зарубежных выставках, охотно использовалась в быту, для украшения. После революции Конаковский завод имени М. И. Калинина одним из первых встал в строй советской керамической промышленности[6].
Конаковский фаянс получил мировое признание на Всемирной Парижской выставке в 1937 году, где предприятие было удостоено высшей награды Диплома «Гран-При». Его работа была прервана войной. Художественная лаборатория вновь развернула активную деятельность лишь по окончанию Второй мировой войны, в конце 1940-х годов[7].
Конец 1950-х – начало 1960-х годов время для больших перемен для советского искусства. В живописи и скульптуре наметился отход от помпезности и фальшивой патетики, в архитектуре шла борьба с излишествами и украшательством, в декоративно-прикладном искусстве активизировался отход от «многоречивости» и иллюстративности, начались поиски простоты и декоративности образа.
Становление нового направления в искусстве Конаковского завода шло нелегкими путями. Как реакция на многодельные цветочные орнаменты, тонкими узорами покрывавшие сервизы, появилась столовая посуда, декорированная полосками, точками, чёрточками. Этот стиль был ярко выражен в течение 5-6 лет. Следует отметить, что подобные тенденции существовали и на других керамических заводах страны. В поисках сильного обобщённого образа в фаянсе конаковские художники отбрасывали не только надоевшие, иногда натуралистические букеты, венки, но и уходили от прямолинейной изобразительности, стремясь к более глубокому пониманию декоративности, к эмоциональности произведения. Однако порою вместе с устаревшими орнаментами из конаковской посуды исчезал и дух праздничности, оставалась лишь холодная, безликая геометризованная схема. На керамику в какой-то степени оказывало влияние зарубежное промышленное искусство, ведь в это время значительно расширилось общение советских творческих работников, с зарубежными, стали практиковаться поездки за границу, в Москве организовывалось множество выставок из различных стран[8].
В 1960-е годы в фарфорово-фаянсовой промышленности стал вырисовываться образ нового типа художника, с одинаковой энергией и мастерством работающего в двух направлениях: над образцами посуды для тиражирования и над уникальными выставочными произведениями. Два таких разных аспекта расширяют кругозор художника. Работая на заводе, он хорошо знает секреты технологии, условия и требования своего производства, наряду с вопросами художественного творчества ему приходится вникать и в современную проблематику советского дизайна, вместе с тем он обладает высоким мастерством скульптора и живописца, имеет тончайшие профессиональные навыки, отличается широкой и разносторонней эрудицией, необходимой для воплощения в уникальных выставочных произведениях, сложных общечеловеческих тем. Таким мастером, талантливым, глубоко образованным, с широким диапазоном творчества является Николай Алексеевич Коковихин[9].
Н. А. Коковихин заслуженный художник РСФСР. Родился в 1936 году в деревне Сезенево Кировской области. В 1960 году окончил отделение керамики и стекла в Ленинградском высшем художественно-промышленном училище имени В. И. Мухиной. Преподавателями Коковихина были В. Ф. Марков, Б. А. Смирнов, В. С. Васильковский. Они внесли большой вклад в привитие юному студенту интереса к декоративному искусству. Когда Николай Алексеевич в 1959 году проходил практику на Конаковском фаянсовом заводе имени М. И. Калинина, он окончательно для себя решил, что его материал — это фаянс[10]. Он ощутил всю прелесть этого материала, пригодного для создания как бытовой посуды, так и сложных тематических произведений. Для того, чтобы владеть им, надо освоить работу с формой и обладать влечением к цвету, живописи. За немногие месяцы, отведённые студентам для практики, Коковихин сделал несколько декоративных тарелок с росписью, посвящённой спорту. Его дипломной работой стала серия фаянсовых декоративных блюд для выставок за рубежом. Он собирался показать что-то русское, характерное именно для нашей страны, нашего народа. Прежде чем выполнить свои замыслы в фаянсе, Николай Алексеевич с увлечением работал в Государственном Русском музее и Третьяковской галерее, изучая, копируя древнерусскую живопись с её изумительным звонким цветом, певучей линией, крепкой композицией. Работа пошла споро, было сделано шесть вариантов фаянсовых блюд, лучшим из которых оказался «Сенокос» со сложным построением человеческих фигур, лошадей, стогов сена, полный динамики труда и очарования бескрайных русских просторов. В произведениях дипломника уже наметились искания, захватившие впоследствии зрелого художника: воплощение в фаянсе многофигурной тематической композиции и достижение яркого декоративного звучания всего произведения.
Профессиональный путь Н. А. Коковихина начался в Средней Азии на Ташкентском фарфоровом заводе, куда он попал по распределению, где основным декором посуды служила восточная орнаментальная вязь, запутанная, бесконечная и основанная на математически точной повторяемости узора. Всё здесь было чуждо Н. А. Коковихину, он мечтал о сложной тематической росписи на фаянсе и стремился вернуться на фаянсовый завод в Конаково, куда был, наконец, принят в 1961 году[11].
Простота, рационализм, утилитарность активно пропагандировались в декоративном искусстве первой половины 1960-х годов. В те годы казались свежими и современными простые геометрические орнаменты – клетки, полосы и т.д. Лучшие росписи конаковских художников на фаянсовой столовой посуде компоновались так, чтобы оставалось много ничем не заполненного фона. Это объяснялось вполне понятным желанием любоваться прекрасным фаянсом, отличавшимся в те годы необыкновенной белизной, порою даже превышавшей белизну фарфора, а также стремлением разрядить интенсивность росписи, дать деликатный, не надоедающий декор. Художники учитывали, что фаянсовой посудой пользуются в быту ежедневно, поэтому её орнаменты и расцветки не должны быть утомительно броскими, навязчивыми. Над росписями столовой посуды в то время среди признанных художников также работал и молодой Николай Коковихин. В 1961 году он предложил на столовый сервиз рисунок из кубиков. Увлечение художников линейным декором – полосами, клетками, контрастным сочетанием цветов – коснулось и майоликовых изделий. Новый декор фаянсовых и майоликовых изделий требовал и новых форм. Это были простые, обобщённые изделия, тяготеющие к геометрическим фигурам: шарообразным, коническим, цилиндрическим и другим. В 1960-х годах в ассортименте конаковского завода были заменены многие сервизы, наборы, вазы[12].
Придя на Конаковский фаянсовый завод в 1961 году достаточно подготовленным художником со специальным высшим образованием и некоторым опытом работы в промышленности, Николай Алексеевич Коковихин в своем творчестве отразил путь нашего декоративно-прикладного искусства в целом. С середины 1960-х годов Коковихин начал заниматься подглазурной живописью и, всё больше и больше увлекаясь ею, стремился к передаче в своих произведениях определенного настроения[13].
Попав во второй половине 1960-х годов в водоворот всеобщего увлечения цветом, декоративностью живописи и пластики, дремавший до сих пор талант Николая Коковихина стал быстро расцветать. Именно в эти годы сформировалось всё своеобразие его дарования, отличающегося не только стремлением к декоративности, но и какой-то внутренней собранностью, логичностью, даже рационализм. В его произведениях отсутствует безудержная стихия цвета: живописность гармонично сочетается с пластичностью. Это характерно и для выставочных и производственных вещей Коковихина. Работая над созданием форм посуды, художник сумел крепко построить целый ансамбль, исходя как бы из единого модуля. Его произведения наделены сильным «мужским» характером, определенностью и завершенностью пластического строя, слитностью с живописным решением.
Из года в год Николай Алексеевич Коковихин всё более укреплялся в своих художественных позициях. Крупные монументальные формы выставочных ваз «Летние мелодии»(1967), «Мехико», «Не боги горшки обжигают»(1968), «Земля и люди»(1969) нашли отклик в образности производственных образцов: кофейном сервизе (1967), детском наборе (1968), столовом сервизе №19 (1971), вазе для цветов (1972), которые, отличаясь «фаянсовостью» и устойчивостью форм, глубоко продуманы с производственной и функциональной стороны. Наборы и сервизы Коковихина легко шли в массовое производство, в быту для хранения они занимают мало места, так как складываются входя друг в друга. Созданная к столетию со дня рождения В. И. Ленина большая ваза «Земля и люди» раскрывает сложнейшую тему человеческого труда. Николай Алексеевич сумел мастерски построить композицию тематической живописи и наделить своё произведение всеми богатствами подглазурной техники: сочностью цвета, глубиной тонов, красотой колорита[14].
В каждой своей работе, будь то уникальная вещь или образец для тиражирования художник ставил и решал сложные задачи. Среди его произведений нет «проходных», все для него важны либо глубиной проблематики, неповторимостью живописи, либо пластической завершённостью, выверенностью всех объёмов и декора. Показателен в этом смысле выставочный столовый сервиз «Август» (1973), экспонировавшийся на Международной выставке керамики в Фаэнце. Сервиз очень обширен по набору входящей в него посуды, однако все его предметы не сложны по форме и в исполнении. Они были бы даже слишком просты, если бы не великолепная живопись, целиком закрывающая их. Среди кобальтовых, мягко расплывающихся полос и сеточек неожиданно появляются прекрасные натюрморты: спелые яблоки, груши, сливы. Их полихромное богатство в сочетании с прихотливой синевой кобальта создает незабываемый эффект. Произведение Коковихина имело заслуженный успех. Казалось бы, автор мог быть доволен. Однако Николай Алексеевич не успокоился на этом. Он разработал специально для завода компотный набор, который явился репликой на сервиз «Август». Формы и роспись продуманы на заводское тиражирование. Таким образом, работа над уникальным произведением породила и заводской эталон[15].
Со второй половины 1960-х годов в искусстве конаковского фаянса наблюдается постепенный отход от предельной простоты, лаконичности и утилитарности в формах. Росписи в виде геометрических орнаментов уступают место цветочным мотивам. Живопись на фаянсе становится по-новому яркой и декоративной, цветочные элементы укрупняются, решаются обобщеннее, формы живой природы переосмысливаются для фаянса, делаются рукотворнее, дополняются легкими орнаментальными сеточками, плетёнками, полосами. Всё большее внимание художника привлекает народное искусство[16].
В 1967 году, экспериментируя с фактурой фаянса, Николай Алексеевич Коковихин пришел к удачному решению, давшему ему возможность при помощи подглазурной живописи создавать насыщенность цвета, мягкость тональных переходов, сохранять прозрачность живописи при наложении одной краски на другую[17]. Таким образом, достигалась необыкновенно глубокая колористическая гамма в живописи на фаянсе.
К концу 1960-х годов Н. А. Коковихин был уже сложившимся мастером с твёрдыми взглядами на декоративное искусство, его назначение. К этому времени он осознал, что может и должен по-разному творить для выставок и промышленного производства. Что эти две ветви творчества для него неразрывно связаны, обогащают и укрепляют друг друга. Работая над уникальными выставочными произведениями, художник раздвигал границы своих поисков в направлении массовых изделий, непосредственное же участие в ежедневном созидательном труде огромного промышленного предприятия дисциплинировало его дарование, придавало его вещам черты основательности и законченности. В произведениях для выставок Николай Алексеевич Коковихин по своему решал вопросы декоративности, создавая вазы тяжёлых монументальных форм с глубокой живописью. На заводе образцы для производства отличались простотой форм, ясностью пластики и декора, удобством для изготовления и при пользовании в бытовых условиях. Однако он придаёт столь же большое значение и образно-эмоциональной стороне произведения. Своей задачей он считает не просто создание хорошей нужной посуды, но и высокохудожественного произведения, достойно представляющего фаянс Конаковского завода[18].
Большое внимание художников было обращено на декорирование тарелок, которые в 1970-е годы выпускались с отводками, деколями, печатными рисунками. Над ними работала буквально вся художественная лаборатория. Украшение фаянса печатными рисунками, возникшее в России в первой четверти XIX века как прогрессивный экономически оправданный и эстетически завершённый приём, претерпев ряд изменений в технологии и художественном облике, дошёл до наших дней. Изделия, декорированные печатью, составили целую ветвь Конаковского фаянса. Иногда тонкие графические изображения тактично раскрашиваются вручную или слегка декорируются глазурью. В технике печати работали многие художники, в том числе и Н. А. Коковихин.
В 1974 году Николай Алексеевич приготовил три образца для производства. Это приборы для молока, мёда и блинов. Все они отличаются крепостью форм, часто шаровидными объёмами, предельной продуманностью приёмов изготовления, удобны они и в быту. Так, например, целый большой набор для блинов, рассчитанный на 6 персон, компактно складывается в миску для блинов и закрывается крышкой. Росписи изделий керамичны: имея своим далёким прототипом формы живой природы, они, став убранством фаянсовой посуды, лишь колоритом и отдельными элементами напоминают о первоисточнике[19].
Одновременно с этими работами Коковихин создал несколько выставочных произведений: блюдо «Вечная тема», где в окружении природы изображён мольберт с портретом бабушки и внуков, высокую стройную вазу «Мастера фаянса» и архитектурно-скульптурную композицию «Эллада» ‑ гимн чистоте, соразмерности и уравновешенности древнегреческой культуры[20]. Николай Алексеевич любил производство и считал, что «Сознание художника неотрывно от производства, ибо им и сформировано»[21].
Став в 1976 году главным художником Конаковского фаянсового завода Николай Алексеевич проявил свои недюжинные организаторские способности. Его эрудиция, широкий кругозор, а также знание возможностей и нужд предприятия позволили ему спокойно и успешно руководить художниками, направлением заводской продукции, чутко следить за деятельностью художников, отыскивая для каждого работу по сердцу[22].
Заслуженный художник РСФСР Николай Алексеевич Коковихин ‑ участник Всесоюзных, зональных и зарубежных выставок. Был делегатом третьего съезда Союза художников РСФСР. [23]Член Союза художников с 1964 года. Член правления Союза художников СССР (1975-1979) и Тверской организации Союза художников, делегат 4-6 съездов художников РСФСР. В 1981 году награждён орденом Дружбы народов. Умер в 2012 г.
Коллекция Николая Алексеевича Коковихина, подаренная Раменскому музею, в количестве 125 его работ, состоит в основном из произведений графики. Изделий из фаянса 6, также есть его работы из стекла в количестве 8 единиц хранения. Н. А. Коковихин уделял большое внимание рисунку и живописи. В его коллекции в музее представлены эскизы, наброски, зарисовки на бытовые темы, автопортреты, натюрморты. Многие из них уже экспонировались на выставках в музее. Работа с натуры, этюды, выполненные в живописной и графической технике, заложили крепкий фундамент, столь необходимый для свободного воплощения в керамике любых тем, любых образов. (Рис.1-5). Однако живопись и графика никогда не рассматривались художником как главная цель его занятий. В наше время Конаковский завод прекратил своё существование. Сохранившиеся технологии и средства производства принадлежат компании «Конаковский фаянс», возникшей на базе художественной лаборатории завода[24]. Но в Раменском музее память о прошлом завода и его художнике Николае Алексеевиче Коковихине будет сохранена. Коллекция его работ заняла своё место в музее и будет интересна для студентов, художников, творческих людей и будущих поколений.
[1] Из учетной документации Раменского музея (инвентарные книги коллекции «ФКС» и «Живопись, графика»)
[2] Электронный ресурс: faience.konakovo.org/shop_content.php?coID=4
[3] Электронный ресурс: faience.konakovo.org/shop_content.php?coID=4
[4] Электронный ресурс: faience.konakovo.org/shop_content.php?coID=4
[5] Электронный ресурс: http://faience.konakovo.org/
[6] Бубнова Е. Конаковский фаянс. М.: Изобразительное искусство, 1978. С. 173.
[7] Электронный ресурс: http://faience.konakovo.org/
[8] Бубнова Е. Конаковский фаянс… С. 138-139.
[9] Бубнова Е. А. Н. А. Коковихин. Л.: Художник РСФСР, 1983. С. 5.
[10] Бубнова Е. Конаковский фаянс… С. 212.
[11] Бубнова Е. А. Н. А. Коковихин… С. 6.
[12] Бубнова Е. Конаковский фаянс… С. 139.
[13] Там же. С. 173.
[14] Бубнова Е. Конаковский фаянс… С. 174.
[15] Бубнова Е. Конаковский фаянс… С. 174
[16] Бубнова Е.А. Н. А. Коковихин… С. 8.
[17] Бубнова Е. Конаковский фаянс… С. 173.
[18] Бубнова Е. А Н. А. Коковихин… С. 10.
[19] Бубнова Е. Конаковский фаянс… С. 174.
[20] Бубнова Е. Конаковский фаянс… С. 175.
[21] Бубнова Е.А. Н. А. Коковихин… С. 12
[22] Бубнова Е.А. Н. А. Коковихин… С. .22.
[23] Электронный ресурс: https://www.konakovobiblioteka.ru/index.php/mastera-konakovskogo-fayansa/796-kokovikhin-nikolaj-alekseevich
[24] https://dedpodaril.com/interesno/konakovskiy-fayans.html